«Авторка», «токсичный» и «харассмент» – лингвист о словах 2018 года

В топе слов 2018 года в России – «новичок», «токсичный», «пенсия», «харассмент» и «мундиаль». Между тем, больше всего споров вызывают феминитивы – «авторка», «редакторка», «юристка» и «докторка», которые не дают покоя филологам, журналистам и их читателям. В Рунете даже появился сайт «Феминизатор», который автоматически добавляет словам окончания и суффиксы женского рода. Российский лингвист Александр Пиперски в интервью РИАМО рассказал о революции «хайпа», терпимости к «авторкам» и распространении «харассмента».

– Александр, расскажите, кто в России выбирает слова года?

– За составлением списка слов года в России не стоит какая-то крупная организация. Разработкой слов года занимается Экспертный совет при Центре творческого развития русского языка, в частности, лингвист Михаил Эпштейн и его коллеги.

Обычно русские слова года тесно связаны с политическими событиями, тогда как английские – отражают социальные тенденции. Неслучайно победителем 2018 года в России оказалось слово «новичок», которое связано с отравлением Скрипалей, и которое вряд ли будет в ходу в этом году. Слово «мундиаль», которое тоже попало в топ-10 слов 2018 года, в 2019 вернется в спортивную журналистику, но будет забыто широкой аудиторией.

Мне как лингвисту интересны слова, которые обозначают новые понятия и явления, когда для их обозначения не хватает слов в русском языке, например, «токсичный», «харассмент», «абьюз». Интересны механизмы закрепления таких слов в языке.

Например, растиражированное слово «хайп», у которого хоть и был аналог «ажиотаж», «шумиха», закрепилось в языке – сегодня его употребляют повсюду.

- Чемпионат мира по футболу, пенсионная реформа, отравление Скрипалей – какие еще события спровоцировали появление новых слов в 2018 году?

- Слова года в СМИ не всегда отражают реальную картину. Например, в ноябре 2018 года у проректора Института русского языка имени А.С. Пушкина Михаила Осадчего спросили, что, по его мнению, является словами 2018 года, он ответил – «шпиль» и «пенсионный». Журналисты написали, что Институт русского языка назвал слова 2018 года.

При этом медийное влияние на появление новых слов нельзя как-то оценивать. Появилось новое слово – ничего дурного или хорошего в этом точно нет. Это вполне естественный процесс.

- Такие слова, как «харассмент», «токсичный» и «абьюз», имеют большую вероятность закрепиться в языке?

- «Харассмент» и «токсичный» уже два года фигурируют в «десятке» новых слов, не на вершине, но в списке. Значит, они начинают закрепляться. Эти слова показывают, что мы начинаем по-новому оценивать мир. То есть у нас остаются старые слова, но именно новые – «харассмент», «абьюз» и «токсичный» – демонстрируют концептуальное членение мира.

Мне как лингвисту и носителю языка очень радостно, что русский язык легко переваривает любые заимствования и встраивает в свою словообразовательную систему. Например, слово «харассмент» мы спокойно склоняем, образуем глагол «харассить» и пр. Было бы гораздо хуже, если бы мы вставляли его в предложение латиницей.

- То есть журналистам следует в своих текстах употреблять их?

- Когда ты употребляешь слово «токсичный», то сразу сообщаешь о себе, что стоишь не на патриархальных позициях, следишь за трендами психологии отношений и пр. Если издание себя позиционирует таким современным образом, то нужно держаться этой позиции. Если позиционировать себя как «мы за домострой», то нужно избегать этих понятий.

Читателям объяснять каждое слово не нужно. Конечно, бывает, что вводится новый термин, но «абьюз», «харассмент» и «токсичный» под это определение не подходят.

- Несколько лет назад мы не знали, стоит ли писать в заголовке «лайфхак», а сейчас спорим с редакторами по поводу «хюгге». Не всегда понятно, насколько продвинут читатель.

- Для редакторов сложность в том, что не всегда понятно, как эти слова пишутся («хюгге» или «хьюгге»), так как их нет в орфографическом словаре. В каждом отдельном случае нужно попытаться понять, насколько слово представлено всюду. Например, «лайфхак» – даже если его нет в орфографическом словаре, итак понятно, что оно повсюду.

Что касается «хюгге», мне понятно это слово, так как я много лет занимался скандинавскими языками и легко его опознаю. Про его массовость я не уверен. Возможно, люди, которые читают каталоги «ИКЕА», без труда его распознают.

- Хэштеги в духе #Metoo #янебоюсьсказать тоже приносят нам слова, обозначающие новые явление?

- Хэштег сейчас очень важен для образования новых слов и понятий. Его постоянно видят, и он легко запоминается, он броский, стоит в сильных позициях текста – в начале или в конце предложения.

Любой текст, который пишется в Facebook авторитетным человеком, имеет возможность быть прочитанным сразу сотнями человек. Раньше Татьяна Толстая могла на кухне с друзьями что-то пообсуждать и разойтись, а сегодня каждое ее слово прочитывают десятки тысяч человек.

Другое дело, что хэштеги плохо встраиваются в структуру фразы. Как можно встроить #янебоюсьсказать в предложение? В этом смысле у него меньше шансов закрепиться, чем у «харассмента».

- На слова из мемов, например, «ванговать», журналистам стоит обращать внимание?

- Обращать внимание стоит на все новые слова. Мы с коллегами даже выпустили книгу «Словарь языка интернета.ru», где собрали слова из Сети за последние 10 лет и дали лексикографическое историческое описание.

Несколько лет назад в конце каждого предложения принято было вставлять «Карл», а сейчас об этом уже никто не вспомнит. Если нет цели писать для вечности, чтобы вас понимали через 30 лет, то, пока мем актуален, употреблять его можно. Но всегда нужно задавать себе вопрос, кто знает слово «ванговать» в значении «предсказывать» из вашей аудитории? Если его все понимают, то используйте.

- Есть ли среди новых слов, которые все же стоит заменять нашими аналогами?

- Не люблю говорить, что пользователи языка не правы. Если они заменяют слово англоязычными или другими заимствованиями, то делают это с какой-то целью. Цель может нас раздражать, но им это нужно.

Допустим, есть слово «парикмахерская», но оно у многих ассоциируется с советскими тетками с ножницами, поэтому молодые стартаперы используют модное слово «барбершоп». Но в барбершопе и стрижка будет стоить дороже, чем в обычной парикмахерской.

- Со словом «мерч» та же история. Его употребляют, чтобы пропиарить продукт?

- Слово «мерч» короткое. Говорить вместо него «сувенирная продукция» сложно, длинно и скучно, «брендированная продукция» – тоже длинно. Экономия времени для носителя языка очень важна. Например, аналог слова «спойлер» очень длинный. Кто будет говорить «информация, которая препятствует просмотру фильма, так как раскрывает его сюжет»?

- В России есть регулирующий орган, который считает, что вот это новое слово употреблять не нужно?

- Если кто-то определяет, то только носители языка. Орфографическая комиссия выбирает, но по сути она штампует решение, принятое людьми.

Во Франции, например, есть языковая комиссия, которая борется с заимствованиями, но это редко увенчивается успехом. Несколько лет назад французы решили отказаться от слова «хэштег» и ввести свой «мо-диез». Значок решетки по-французски звучит, как «диез», а «мо-диез» – это «слово с диезом». Никто так во Франции, конечно же, не говорит.

- А что делать с «авторками», «редакторками» и другими феминитивами, которые недавно распространились в языке?

- Мне кажется, появление этих слов – это гипотеза лингвистической относительности: давайте мы попробуем через язык изменить мир.

В случае с «чертом» это не работает, в случае с «авторками» – в каком-то смысле да, но не насколько, как бы хотелось сторонникам феминитивов.

Язык – это во многом индикатор, тут надо понимать, что не только мы стремимся изменить язык, но и язык меняется вслед за обществом. Мы начинаем употреблять слово «авторка», когда автор женского пола уже не вызывает никакого удивления, это совершенно нормально. Тот факт, что мы это ярко подчеркиваем, закрепляет это понятие в социуме. И если сто раз употребить слово «авторка», то все успокоятся и не будут спорить.

- Для обозначения женских профессий раньше был пренебрежительный суффикс -ша. Возможно, феминитивы – это выход из положения?

- «Докторша» раньше была женой доктора, а потом уже женщиной-врачом с отрицательной коннотацией. Но не потому, что есть «авторша», язык дискриминирует женщин. Скорее, если в обществе дискриминируют авторов-женщин, то феминитив становится пренебрежительным. Конечно, нет гарантий того, что, изменив язык, можно изменить и общество.

Когда мы говорим, что слово «редактор» для всех, то мы должны понимать, что «редактор» мужского рода, а этот род обозначает чаще всего мужчин, и значит, мы называем женщину словом не для нее. Если сказать редакторка – тут проблема другая, мы делим представителей этой профессии на две категории – по признаку рода, который к этой профессии по большому счету не имеет никакого отношения. Можно сказать, давайте всех называть «редактором» и «редакторкой», и настанет равноправие, но «редактор» и «редакторка» – это разные люди, и, возможно, вследствие этого мы будем платить редактору больше, чем редакторке. То есть неизвестно, в какую сторону это ружье может выстрелить.

- Кстати, «феминизм» уже несколько лет в англоязычных словах года, у нас эта тенденция тоже будет развиваться?

- Сложно давать прогнозы. Думаю, что к какому-то количеству феминитивов мы придем. Пока именно «авторка» стало своеобразной красной тряпкой. Когда его видят, все становятся мысленно друг напротив друга. А, допустим, «модераторка» уже никого не смущает.

В любом случае, нужно уважать желание людей, как именно называться. Например, если герой ваших текстов хочет быть Митей, а не Димой, не надо его называть по-другому. То же самое и в обратную сторону.

Недавно была история с Линор Горалик, которая в интервью захотела называться писателем и поэтом. В Интернете началась волна негодований, что опять не использовали феминитивы.

Не надо нападать на других людей и говорить, мол, вы неправильно употребляете это слово. Потому что, как только люди начинают говорить про слова, они теряют возможность обсуждать тему.